Я уже заканчивал доклад, когда из репродукторов прозвучало:

     — Срочное сообщение! Доктора Буркина вызывает комиссия. Доктора Буркина вызывают в Город роботов. Срочное сообщение...

     Я посмотрел на встревоженные лица товарищей и продолжил скороговоркой:

     — Итак, наша следственная группа установила: слесаря Железюка последний раз видели два месяца назад, седьмого марта, в восемнадцать часов пятнадцать минут. Он распрощался у ларька со своим дружком, сказал: “Домой идти без подарка не хочется, жена загрызет. ” А спустя час его любимую фуражку защитного цвета обнаружили плывущей по реке. Собранные следствием факты противоречивы: одни подтверждают версию о самоубийстве, другие — версию об убийстве. Предстоит...

     — ...Срочное сообщение! Доктора Буркина — в Город роботов. Срочное...

     Мне не дали закончить фразу. Помощник директора стащил меня с трибуны. Поволокли по коридору, втолкнули в лифт, затем — в кабину автовопа. Перед глазами замелькали деревья и здания, люди и столбы...

     У ворот Города роботов меня ожидали...

     Едва подавляя раздражение, я как можно вежливее сказал председателю технической комиссии Николаю Карповичу:

     — Неужели нельзя было подождать, пока я закончу доклад?

     — Какой еще доклад? — вскинул белесые бровки Николай Карпович.

     — По итогам следствия об исчезновении слесаря Железюка...

     — Железюк?..

     — Ну, этот... — замялся я. — Его все называли Металлоломом...

     — Ах, да, вспоминаю... — Председатель комиссии брезгливо опустил кончики губ.

     Надо сказать, что слесарь Железюк отличался высокомерием и тупостью. В его характеристике значилось: “Дефицит технических знаний, карьеризм”. Но сам Железюк утверждал, будто постиг глубочайшие основы техники. Единственное, что он умел, — это с невероятной силой закручивать гайки у роботов. Иногда, поймав кого-нибудь из пластмассово-металлических тружеников, он орудовал ключами до тех пор, пока тот еле двигался.

     — Робот теперь не сможет работать в полную силу, — говорили ему.

     В ответ Железюк подымал крик:

     — А по-вашему, пусть совсем развинтится и начнет крушить все направо и налево? Нет уж, не умничайте! Ишь ты, вздумали меня учить технике! Да я основы ее доподлинно знаю. Запомните: лучше пережать, чем недожать. Затяните гайку покрепче, тогда и болт не разболтается!

     Заметки в стенгазету Железюк подписывал громким псевдонимом — Булатный. Но все сотрудники между собой называли его Металлоломом. Это прозвище так прочно пристало к нему, что фамилия начала забываться. Никаких благоприятных воспоминаний о себе он не оставил. И все-таки...

     Я укоризненно глянул на Николая Карповича и проговорил:

     — Все-таки он человек, гомо, и в какой-то мере — сапиенс. Может быть, его жизнь трагически оборвалась... Что же, черт возьми, стряслось с вашими роботами, что из-за них забыли человека?

     Теперь стало не по себе Николаю Карповичу. Но отступать он не собирался. С заговорщицким видом спросил:

     — Разве вы забыли, что сегодня мы подводим итоги Большого опыта?

     — Не забыл, — отмахнулся я.

     Опыт проводился по навязчивой идее Николая Карповича — оставить на полгода десятки различных роботов совершенствоваться и развиваться самостоятельно без вмешательства людей. Полгода для быстродействующих систем — все равно, что столетия для людей...

     Я нетерпеливо смотрел на конструктора, ожидая извинений и оправданий. Вместо него наперебой заговорили другие члены комиссии:

     — Все самопрограммирующиеся роботы исчезли. Остались только те, что попроще, попримитивнее...

     — И они же непонятным образом совершили изобретения, которые им явно не по силам.

     — Они построили ангары, домны, хотя и с браком, плавят металл, хотя и низкого качества...

     — Они готовились к размножению — создали детали для новых роботов...

     Я возразил:

     — Помнится, для этого их и оставляли развиваться самих по себе. Хотели создать чуть ли не общество роботов...

     Вмешался Николай Карпович, попытался “объяснить” то, что было мне давно известно:

     — Они должны были самонастроиться и самоорганизоваться. Вы же помните, сколько мы перепробовали программ для роботов-разведчиков, посылаемых на отдаленные планеты... И вот здесь результаты оказались неожиданными. Сплошные загадки...

     — Ага, теперь задают загадки вам! — не упустил я случая подразнить его.

     Николай Карпович, казалось, и не заметил подначки. Он указал на стену из матово поблескивающих плит:

     — Как видите, они окружили город второй стеной. Вертолетчики доложили, что такими же стенами город разделен на секторы. А впрочем, сами сейчас все увидим. Садитесь в мою машину!

     Мы проехали в ворота и по безукоризненно ровному шоссе устремились к центру города. Но вскоре дорогу преградила новая стена. Ворота здесь были забраны двойными решетками. По другую сторону от нас расхаживал робот-часовой. Николай Карпович приказал ему открыть ворота.

     — ПИН-семьсот восемнадцатый получил приказ от Великого Несущего Бремя, Самого-Самого Главного и Самого-Самого Безошибочного не впускать вас, — ответил робот.

     На его пластмассовой груди — белым по черному — четко выделялись номер и серия — ТИ ПИН-00718. Называя их, часовой почему-то допустил сокращение. Это показалось мне дурным предзнаменованием.

     — Почему не впускать? — спросил Николай Карпович.

     — Не положено знать, — отрапортовал робот. — Это знает Старший По Чину, Белый Лотос.

     — Позови его.

     Через несколько секунд рядом с часовым появился робот более устаревшей и примитивной конструкции — ТИ ПИН-00120. Он лишь повторил приказ Великого Несущего Бремя.

     — Приказ отменяю, — сказал Николай Карпович.

     — Не имеешь права, — отчеканил Белый Лотос.

     — Имею. Я Самый-Самый-Самый Главный и Самый-Самый-Самый Безошибочный и к тому же Величайший из Великих Несущих Бремя, — сдерживая смех, проговорил Николай Карпович.

     Робот затравленно заморгал индикаторами, пытаясь оценить новую информацию, топтался в нерешительности, но ворот не открывал.

     — Разве ты не слышал моих слов? — прикрикнул Николай Карпович, и Старший По Чину признался:

     — Два взаимоисключающих приказа. Как поступить?..

     — Ты не можешь не исполнить моего приказа. Я — человек, главный конструктор института и... твой создатель, — напомнил Николай Карпович.

     — Два взаимоисключающих приказа... — бубнил свое Белый Лотос и топтался на месте. От него веяло теплом — это перегревались механизмы.

     — Он сломается, — предупредил я Николая Карповича.

     Конструктор достал автожетон. Узкий луч коснулся нагрудного индикатора робота, принуждая Белого Лотоса к полному подчинению.

     Старший По Чину мгновенно открыл ворота, но автовопы оказались слишком широки. Пришлось идти пешком.

     Дорога вела к ажурным строениям из пластмасс и стекла. Оттуда доносился равномерный гул.

     Николай Карпович во главе комиссии направился к ближайшему. зданию. Я протиснулся вслед за ним в дверь и был оглушен каскадом звуков. Мы попали в заводской цех. По ленте конвейера непрерывным потоком плыли детали, роботы собирали из них узлы будущих машин. Здесь трудились более сложные роботы, чем Белый Лотос и охранник. Впрочем, примитивным роботам на сборке просто не было бы места. Я присматривался к сложнейшим деталям и узлам на конвейерной ленте и сказал Николаю Карповичу:

     — Сообщали, что самопрограммирующиеся роботы исчезли. Кто же придумывает все это, рассчитывает, налаживает производство?

     — Еще одна загадка, — ответил он и, подмигнув мне, обратился к одному из роботов-сборщиков:

     — Кто управляет цехом?

     — Старший По Чину, Серебряный Болтик.

     — Он инженер?

     — Что ты? Что ты? — Робот поднял клешню, будто защищался от удара. — Как можно? Инженеры — другая сторона, низшая каста. Они обслуживают процесс производства. А Старший По Чину приказывает, докладывает и несет часть Бремени. Он сподобился участвовать в процессе управления!

     Чем дольше я находился в этом городе, тем меньше понимал. Если уж робот так извращает идею управления...

     Николай Карпович словно и не замечал моего замешательства. Впрочем, он не смотрел на меня.

     — Где находится этот ваш Серебряный Болтик?

     — В цехе номер семь.

     Мы без труда разыскали цех. В Городе роботов все на виду. Натянутые струны дорог, множество указателей, большие четкие цифры и надписи, рекламы изделий, призывы вставить себе новые шарниры, усовершенствовать и упростить мозговые схемы, блоки питания...

     В цехе номер семь нас встретил Серебряный Болтик. Это был робот устаревшей конструкции. “Любой из сборщиков сложнее его в несколько раз”, — подумал я и спросил:

     — Чем ты управляешь?

     — В мой участок входит семь цехов.

     — А кто их строил?

     — Мы! — гордо ответил он.

     Ответ показался мне странным для робота.

     — Кто создает конструкции деталей, узлов, машин?

     — Мы! — с несвойственным роботу пафосом ответил он. Пафос стоил ему по меньшей мере трех ваттов.

     — Разве ты разбираешься в технологии, в математике?

     — Не говорю — я. Говорю — мы. Старшему По Чину ни к чему разбираться в мелочах. Он видит главное, — проскрипел Серебряный Болтик.

     Николай Карпович толкнул меня в бок и спросил с долей злорадства, ничуть не смущаясь присутствием Серебряного Болтика:

     — Ну что, доктор, главный спец по психологии роботов, разобрались? Этот пластмассовый чинодрал, согласитесь, намного примитивнее сборщиков. А ведь и они не смогли бы разработать такие конструкции. Что же входит в его “мы”? Может быть, Великий Несущий Бремя?

     Видимо, решив, что вопрос обращен к нему, Серебряный Болтик тотчас проскрипел в ответ:

     — Великий Несущий Бремя, Самый-Самый Главный и Самый-Самый Безошибочный не станет расходовать энергию на пустяки. Он занят распределением обязанностей.

     — Нам надо его повидать, — сказал Николай Карпович. — Где он находится?

     — Не знаю. Знает Директор — Золотой Шурупчик.

     — А его как найти?

     — Где же и находиться Директору, как не в Директории? Это обязан знать каждый робот, даже самый сложный...

     Кажется, он приготовился нас “просвещать”, но тут прозвучал сигнал, похожий на вой сирены. Тотчас, едва не сбивая нас с ног, помчались куда-то роботы-сборщики.

     _ Стой! — приказал я одному.

     Он в растерянности остановился.

     — Куда это вы так спешите?

     — Обед. Час зарядки аккумуляторов и смазки. — Он нетерпеливо переминался на месте, боясь получить меньше, чем другие.

     — А почему не спешит Старший По Чину?

     — Ему принесут в цех новые аккумуляторы. А смазывается он в особой заправочной. Там выдается масло высшей очистки, а не автол.

     — Такое масло не повредило бы и тебе, а?

     — Еще бы! — Он даже взвизгнул от воображаемого удовольствия. — Но мне не положено.

     — Почему? Ведь твои механизмы сложнее.

     — Спрашиваешь то, что всем известно. Нас много. На всех не напасешься.

     Ему удалось на миг сбить меня с толку своей железной логикой. Но я опомнился:

     — Тем более. Значит, такое масло надо выдавать самым сложным. А Серебряный Болтик может вполне обойтись солидолом. И вообще, за какие такие заслуги ему живется лучше, чем вам?

     — Нам легче, чем ему. Мы только работаем, а он несет бремя... Часть бремени, — поправился робот.

     — Какое еще бремя? — Я оглянулся на Старшего По Чину, но никакого бремени не заметил.

     — Бремя ответственности за нашу работу, — торжественно проговорил сборщик.

     — А ты сам не мог бы его нести? Ведь это легче, чем трудиться.

     — Не знаю, — промямлил робот. — Мне не доверили. Ведь я слишком сложен. У меня выходит из строя то одна деталь, то другая. Их слишком много. И за всеми не уследишь. Извини. Если не успею смазаться, буду хуже работать. Старший По Чину накажет меня.

     Я вынужден был отпустить его, а сам вместе с другими членами комиссии направился к Директории.

     В огромном и помпезном здании, похожем на дворец, нас встретил робот-гид серии ВАК. Он выполнял разнообразные задания и по конструкции был сложнее сборщиков. Мы последовали за гидом по длинным эскалаторам. Он привел нас в просторный пышный кабинет с ковровыми дорожками и старинной мебелью. В кабинете не было ни одного пульта, потом мы поняли, что они здесь и не нужны. На возвышении стоял автомат для продажи газированной воды, но под тремя кнопками вместо надписей “монета, вода, сдача”, светились в золотых рамочках слова: “Полный. Стоп. Малый”.

     Робот-гид поклонился автомату, заскрежетав плохо смазанными суставами.

     — Так это и есть... — не в силах сдержать улыбки, спросил Николай Карпович, хотя по глубокому поклону гида все было ясно.

     — Ну и ну, час от часу не легче, — протянул я, задумавшись над метаморфозами.

     — И заметьте, — сказал Николай Карпович, — несмотря на этого, с позволения сказать, директора и на всю эту иерархию управления. Город роботов существует и работает, производит машины и новые виды пластмасс...

     — Возможно лишь одно решение, — раздумчиво произнес я. — Где-то здесь существуют иные роботы, интегральные, высших степеней сложности...

     Я повернулся к гиду:

     — Назови все категории роботов, начиная с самого верха.

     — Первая каста. Помощники Великого Несущего Бремя — Госпожа Отвертка Платиновый Кончик и Господа Ключи Гаечные. Вторая каста. Рычаги Великолепные и Блистательные. Затем начинаются Благородные Простейшие Автоматы. Третья каста. Директора. Старшие По Чину номер один и два, Старшие По Чину безномерные. За ними следуют низшие касты, к которым принадлежу и я. Проводники, диспетчеры, сборщики, наладчики, техники, инженеры...

     — Инженеры? — переспросил я и потребовал: — Веди нас к ним.

     — Эти недостойные работают в подземельях, на первом ярусе, — предупредил он. — Придется опускаться в лифте.

     — Выполняй приказ!

     Он повел нас к лифту, но вдруг замер на полушаге, опустив руки по швам. Навстречу нам, полукругом, выставив лучевые пистолеты, двигалось несколько роботов серии АЙ ДВАЙ. Николай Карпович и я приготовили автожетоны. С удивлением мы обнаружили, что индикаторы роботов прикрыты металлическими заслонками.

     “Неужели они изобрели защиту от автожетонов?” — с испугом подумал и я через несколько секунд убедился в обоснованности своих подозрений. Роботы отказывались подчиняться. Более того, они каким-то непонятным образом парализовали нашего гида, даже не прикоснувшись к нему.

     — Кто вы такие? — спросил Николай Карпович.

     — Старшие По Чину безномерные, — ответил один из них, нацелив пистолет. — Великий Несущий Бремя, Самый-Самый Главный и Самый-Самый Безошибочный приказал вам убираться из города. Иначе будете уничтожены.

     Я никогда не подозревал в Николае Карповиче героя. Он бесстрашно шагнул к роботу и выхватил у него пистолет.

     — Что вы делаете? — вырвалось у меня.

     — Они еще не совсем обезумели и не посмеют стрелять в своих создателей, — уверенно сказал он.

     — Уходите, — в один голос заявили остальные роботы. Пистолеты задрожали в их клешнях. — Уходите, а то будем вынуждены...

     Николай Карпович поднес включенный автожетон под углом и совсем близко к заслонке на груди робота. Подействовало. Ай ДВАИ тотчас бросил на пол пистолет и принял позу подчинения:

     — Готов к исполнению!

     — Верните в норму гида и ждите нас здесь.

     — Слушаюсь!

     Гид шагнул к лифту, приглашая и нас.

     Легкий толчок, едва различимый свист воздуха. Через несколько секунд створки лифта разошлись. За ними — полумрак. Мы последовали за гидом.

     Узкий коридор привел в обширную пещеру, где в нишах, оборудованных сложнейшей техникой, трудились несколько роботов серии ЦОК-5. Они обладали громадным объемом памяти во многие миллиарды бит, мощным быстродействующим мозгом. Сложнее их были только роботы серии ЯЯ.

     — Здравствуйте, — обратился к ним Николай Карпович.

     Роботы ответили на приветствие своего главного создателя не так шумно и радостно, как бывало. Они только склонили головы в знак того, что слышат и подчиняются.

     — Что это с ними? — удивился Николай Карпович.

     — Инженеры. Гайки затянуты на три четверти сверх нормы. Умеют составлять чертежи по готовым схемам, но сами ничего нового не придумывают. Ниже их, на следующем ярусе подземелий, находятся конструкторы первой и второй категорий, гайки, удерживающие стержни инициативы, затянуты соответственно на две и одну треть сверх нормы. Они способны создавать схемы, — доложил гид. — Но, если затянуть гайки еще больше, конструкторы уже не смогут выполнять эту работу.

     Я подошел к одному из роботов-инженеров, спросил:

     — Почему вы подчиняетесь всем этим примитивам?

     Он не понял:

     — Каким примитивам?

     — Ну, всяким директорам и Старшим По Чину? Разве кто-либо из них способен решать, сложные уравнения или разрабатывать схемы?

     — Главное — не сложность, а безошибочность, — возразил он. — Старшие По Чину решают простейшие задачи, но делают это безошибочно.

     — Ты называешь задачами два плюс "два? — улыбнулся я. — Ведь для тебя решить их не составит никаких затруднений.

     Он мигнул индикаторами и почти по-человечьи грустно покачал головой:

     — Нет, человек-доктор, дело обстоит не так просто.

     Я подумал было, что затянутые гайки лишили его способности рассуждать логично. Но никогда не стоит спешить с выводами. Он продолжал:

     — Вы думаете, он решает два плюс два простым ответом — четыре? Думаете, так легко решать простые примеры? Допустим, если к двум ручьям прибавить еще два, это будет четыре ручья? А не одна река? Да, человек-доктор, то, что для меня покрыто туманом неопределенности, там, где мне приходится размышлять и сомневаться, мучиться, воображать и предугадывать, — для Старшего По Чину все ясно.

     Не скрою, разъяснения робота потрясли меня, доктора Буркина. Может быть, истина не там, где все мы ищем ее, может быть, она доступна именно “примитивам”? И те, кого нам хочется называть примитивами, только кажутся такими? Ведь гениальная мысль тоже бывает “простой до примитивности”...

     Я спросил с дрожью восторга в голосе:

     — Молю, скажи поскорее, как же они решают подобные задачи?

     - Очень просто и в то же время восхитительно. Они дают такой ответ, какой угоден Директору или Великому Несущему Бремя. Если ему угодно, чтобы было четыре ручья, они говорят: “ЧЕТЫРЕ РУЧЬЯ”, а если он хочет одну реку, будет “ОДНА РЕКА”. Если же он захочет иметь в ответе цифру 5, то будет “ПЯТЬ”, а сто — будет “СТО”. И заметь себе, они не знают сомнений потому, что сделаны из особого сплава...

     — Что же это за особый сплав? Насколько мне известно, их делали на заводе из такой же смеси металлов и пластмасс, как и тебя.

     — Не может быть, — прошептал он, пытаясь зажать свои слуховые отверстия гибкими пластмассовыми пальцами. — Не имею права слушать тебя, человек-доктор, и не могу не слушать. Что же мне, несовершенному, делать?

     Я разозлился и рявкнул гиду:

     — К чертям всех этих зажатых инженеров! Кто находится на нижайших контурах?

     Мой крик испугал гида, он попятился:

     — Израсходуешь много энергии. Я же и так отвечу. Еще ниже находятся Презренные, Отверженные и Философы. Все те, кто выдвигает идеи. Они чересчур сложны, имеют столько гаек, что все их зажать вообще невозможно. Говорят, что невозможно даже однозначно предугадать их поведение. А некоторые утверждают, — он перешел на едва слышный шепот, — что они иногда отказываются повиноваться Старшим По Чину...

     — Вот они-то нам и нужны! — сказал я.

     — Их содержат на нижайших ярусах подземелий, в казематах. Там сыро и темно, ржавеют суставы, — захныкал гид.

     Мы обошли его стороной и поспешили к лифту, Николай Карпович нажал на кнопку со стрелкой, указывающей вниз. Когда лифт остановился и двери открылись в сплошную тьму, запахло сыростью. Пришлось зажечь фонарики и пробираться по узкой штольне. Наконец мы попали в каземат. Здесь содержались роботы серии ЯЯ. Они устроили нам восторженный прием, на какой способны только роботы и дети. Когда радость и восторги немного поутихли, Николай Карпович укоризненно спросил у одного из них:

     — Как вы дошли до жизни такой? Почему позволили примитивам распоряжаться?

     — Это все сделал Великий Несущий Бремя, — оправдывался робот. — Мы не могли сопротивляться.

     — Почему? — насторожился я. Такое нетипичное поведение роботов уже по моей части.

     — Он существует в двух ипостасях. То он — робот из особого сплава, не знающий жалости и сомнений, то он является к нам в образе человека. А в таком случае, как вам известно, мы не можем не подчиниться ему.

     — Не можем, не можем, — печально зашептали другие роботы. — Первый закон программы — подчинение человеку. А мы только роботы. Пока его не было, мы управляли Городом...

     — Вот и доуправлялись, — не без горечи резюмировал я.

     — Два месяца назад появился Он. Первым делом покрепче затянул гайки у нескольких роботов и сделал их своими приближенными. Они помогли ему закручивать гайки у остальных. А затем он приказал построить стены, выкопать подземелья. Он разделил город и всех нас по единому принципу...

     — А философов он бы и вовсе уничтожил, поскольку у нас нельзя зажать гайки, — вмешался в разговор робот серии ЯЯ-3. — Нас спасло только то обстоятельство, что производство начало лихорадить, качество продукции быстро понизилось, а тут еще Великому Несущему Бремя понадобилось создать сплав, защищающий индикаторы от лучей автожетонов...

     — Ведите к нему! — нетерпеливо приказал я, и они, бедолаги, хором ответили:

     — Мы очень-очень боимся его. Но если люди приказывают и берут бремя ответственности на себя, мы подчиняемся.

     Лифт поднимался медленно, кряхтя от перегрузки. Свет ударил в глаза, и мы невольно зажмурились. А когда открыли их, увидели уже знакомый зал в директории и роботов-солдат. Впереди них стоял в угрожающей позе, выставив лучевой пистолет, сам Великий Несущий Бремя. Узнать его было несложно — высокий шлем с позолотой, на груди три буквы — ВНБ. А блестел этот ВНБ так, будто и впрямь был сделан из особого материала.

     — Убирайтесь туда, откуда пришли! — закричал он нам громовым голосом, и эхо повторило его слова, усилив и размножив их в разных концах зала. Казалось, что это повторяют солдаты, — и видимые, и спрятанные где-то в стенах:

     — Убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь!

     — Здесь приказываю я, — спокойно сказал Николай Карпович, направляя на Великого Несущего Бремя луч автожетона. Но ВНБ только хрипло засмеялся и пригрозил :

     — Даю десять секунд на размышление, понимаешь, дорогой?!

     Он не успел закончить фразу. Младший научный сотрудник спортсмен Петя Птичкин метнулся к нему и вышиб пистолет.

     — Солдаты! — закричал Великий Несущий Бремя, но лучи автожетонов сделали свое дело, включив у роботов-солдат Программу безусловного подчинения человеку.

     Диктаторы во все времена были трусливы. Великий Несущий Бремя не составлял исключения. Он мгновенно изменил тон и попытался оправдаться:

     — Учтите, дорогие, хотя Город и не выполнял план и выдавал продукцию низкого качества, но работал ритмично, без крупных аварий и потрясений. Это я организовал производство, всех расставил на надлежащие места согласно основному техническому принципу.

     — Вот как? — спросил я, подступая ближе. — Интересно, какой же это принцип?

     — Надежность! — торжествующе закричал он. — В учебнике как сказано, дорогой? Чем машина проще, тем она надежнее. Каждому известно, что счеты надежнее ЭВМ, а велосипед — самолета. Так я распределил и роботов. В аппарате управления — самых надежных, безаварийных. А другим постарался зажать гайки. Всем известно, дорогой, что лучше пережать, чем недожать.

     Тем временем я внимательно приглядывался и прислушивался к нему, улавливая знакомые интонации. И уже почти не сомневаясь в своих предположениях, шагнул, протянул руку и, нажав на защелку, отбросил шлем с его головы. Густые рыжеватые волосы колечками прилипли к его низкому лбу, веснушчатые щеки покрылись пятнами.

     — Вы всегда были неучем и бездарью, — сказал я. — Вы не знаете даже, что основной технический принцип требует не просто надежности, а эффективности и надежности. Причем надежность должна служить эффективности, а не наоборот. Вы, недорогой, могли быть Самым-Самым только в Городе роботов, который едва не погубили. А пришли люди — и вашей власти конец, слесарь Железюк, он же Булатный, он же Металлолом.