Жене Иванихину двенадцать лет. У него светлые брови и немного раскосые темные глаза, из-за чего его прозвали Зайцем. Губы у него полные, яркие, бантиком, в синих или черных точечках, потому что он часто грызет карандаш, ручку и вообще все, что попадает в руки.

     Кроме папы и мамы, у Жени есть еще сестра и брат-восьмиклассник. Витя, типичный акселерат, рост — метр восемьдесят пять, широченные плечи, кандидат в мастера спорта по боксу. Женина сестра Люся тоже акселератка: выше мамы на полторы головы. Она баскетболистка, юная скрипачка и (ой, этот папа!) пижонка. В этом году Люся оканчивает среднюю школу и если попадет в институт, то только благодаря друзьям папы и баскетболу: папа найдет такой вуз, где собирается сильная команда баскетболисток. Люся носит модные штаны с молниями и мужские свитера. У нее железный характер и столько поклонников, что на 8 Марта Женя задыхается от запаха мимозы.

     В семье больше всего любят и жалеют Зайца, но не потому, что он младший. Тяжелый недуг приковал его к постели с семи лет. Травма позвоночника, а в результате — паралич. Сначала была надежда вылечить, но со временем надежда стала гаснуть.

     Женю вывозят на улицу в специальной коляске. Он не любит эти прогулки, настороженно замечает жалостливые взгляды прохожих. Его окном в мир стал цветной телевизор и рассказы остальных членов семьи, которые он жадно слушает, хорошо запоминая мельчайшие подробности.

     Трудно теперь вспомнить, когда у Зайца впервые прорезался дар. Возможно, это стало в тот день и час, когда Виктор после бесплодных мучений швырнул тетрадь по алгебре и его глаза подозрительно заблестели.

     — Хорошо, помогу, давай задачник, — предложил Заяц, — а то еще плакать начнешь...

     Витя, отворачивая лицо, протянул задачник и сразу же услышал:

     — Записывай решение.

     С того момента, как Женя посмотрел на задачу и сказал записывать решение, промелькнули доли секунды. Если бы кто-то их подсчитал, то с удивлением отметил бы: на решение Зайцу потребовалось меньше времени, чем электронной вычислительной машине.

     Витя, как человек деловой, мгновенно сделал практические выводы. Он присвоил брату звание “профессора математики” и таким образом раз и навсегда распределил обязанности: кому задачки решать, а кому биться на ринге, загорать на пляже, ходить в кино и заниматься другими интересными делами.

     Скоро про необычные математические успехи кандидата в мастера спорта заговорила вся школа. Это очень усложнило жизнь кандидату. Ему пришлось развивать скорость и способность выкручиваться, чтобы принимать участие в заочных математических олимпиадах и уклоняться от очных. Когда ж ему стало совсем трудно, пришлось посвятить в тайну сестру. Люся очень обрадовалась тому, что узнала: у нее были свои счеты с синусами и косинусами.

     Мама, узнав про Женин дар, заойкала, заплакала и стала с нетерпением ждать прихода мужа с работы. Но глава семьи пришел хмурый, как черная туча. Он работал прорабом на строительстве моста через Днепр, и в этот день упала часть опоры. С самого начала на строительстве дела шли из рук вон плохо. В ходе работ проект переделывался свыше десяти раз. Потом оказались некачественными железобетонные плиты. Простаивала то одна бригада, то другая, про прогрессивку давно забыли. А теперь и совсем комиссии замучат...

     Женин отец сидел, положив тяжелые руки на колени, и рассказывал про сегодняшний случай, а мать никак не могла выбрать момент, чтобы сообщить про Женю. И внезапно Заяц сказал:

     — Это все мелочи, папа. Беда в том, что весь проект ваш неправильный.

     — Что такое? — вскипел старший Иванихин. — Да ты откуда это взял? От матери наслушался? Или слова Павла Никифоровича запомнил? Так он же тогда сгоряча...

     — Нет, папа. Просто когда вы спорили, я подумал, что в этом месте речки нужно другой мост строить. Вот такой, смотри...

     Женя достал из альбома лист бумаги, сложенный пополам, развернул и протянул отцу.

     Тот уткнулся в эскиз проекта, на столбцы цифр и формул.

     — А расчеты чьи?

     — Мои. Вчера полдня на них потратил, — ответил Заяц.

     Отец замотал головой, словно отгоняя мух, и пошел к телефону.

     — Павел, можешь срочно прийти? — сказал он в трубку. — И Гелия Антоновича приведи. Тут, брат, такие чудеса...

     Жениного отца знали как человека серьезного, немного педантичного, несклонного безответственным шуткам и розыгрышам, да и до первого апреля было еще далеко. Ну вот, не прошло и часа, как появились оба: невысокий, плотный, с кругленьким животиком Павел Никифорович и стройный, по-спортивному подтянутый конструктор Гелий Антонович.

     Они по очереди рассматривали эскиз чертежа, затем Гелий Антонович загадочно хмыкнул и принялся проверять расчеты, а Павел Никифорович и Женин отец, поднимаясь на цыпочки, заглядывали ему через плечо.

     Хмыканье Гелия Антоновича становилось все загадочнее по мере того, как вырастал столбец цифр, время от времени он посматривал на Зайца, а под конец проверки смотрел больше на него, чем на цифры. Наконец Гелий Антонович произнес, обращаясь, наверное, к Жениному отцу, но глядя, словно завороженный, на Женю:

     — Еще древние говорили: “Невозможно, но факт”. У тебя, Иванихин, необычный сын. А что если он и действительно вундеркинд?

     Женин отец потянул конструктора за рукав, что-то быстро зашептал на ухо, и вся тройка вышла в другую комнату. За ними торопливо направилась Женина мама.

     Заяц усмехался им вслед и думал: “Боятся, как бы не испортить меня... взрослые дети... Что с них возьмешь?..”

     Вскоре Заяц сотворил еще одно чудо — помог маме и ее сотрудницам получить новый вид пластмассы. Слухи про вундеркинда поползли по городу, и Женя больше не знал покоя. К нему потянулись длинные очереди педагогов и психологов, врачей разных специальностей, просто интересующихся. Все они хотели обследовать мальчика, проверить свои предположения, найти подтверждение своих гипотез или опровергнуть чужие. Специалисты замучили советами Жениных родителей, вызвали ревность у Виктора и гордость у сестры, которая думала, что если ее брат — гений, то гениальна и она...

     Специалисты терялись в догадках. Ведь мальчик проявил удивительные способности не в какой-то одной области, например, в музыке или математике. Необъяснимым образом он оказался буквально нашпигован знаниями изо всех разделов химии и физики, астрономии и самолетостроения, космонавтики и криминалистики. Это он пояснил астрономам закономерности в излучении пульсаров.

     Психологи устраивали симпозиумы, чтобы обговорить особенности его мышления, известные медики спорили про специфику его нервной системы. Они все больше склонялись к гипотезе, что все дело в мутации — одной из миллионов возможных, что явилось причиной неповторимого строения его памяти. Так возник феномен Иванихина.

     В поиски разгадки включился и поклонник Жениной сестры, студент мехмата. Он долго разговаривал с Зайцем на астрономические темы, пока не выяснил, какую часть звездного неба Женя знает лучше всего.

     — Слушай, друг, — сказал он Зайцу. — У меня к тебе просьба. Исполнишь?

     — Хорошо, — сокрушенно вздохнул Женя, уже привыкший к просьбам. — Уравнение или задача?

     — Ни то, ни другое. Мелочь. Я буду называть созвездия и звезды, а ты скажешь, какое из названий больше тебе нравиться.

     — Созвездия вообще имеют красивые названия, — заметил Заяц.

     — Но одно из них тебе понравится особенно, — уверенно гнул свое студент, внимательно вглядываясь в мальчика. — Слушай. Возничий, Персей, Андромеда, Водолей, Телец, Орион...

     Женины губы изменили форму, растянулись в улыбке. Студент вздрогнул, напрягся, словно гончая, почуявшая дичь. Не отрывая от Зайца прищуренных блестящих глаз, он начал быстро перечислять звезды, входящие в созвездие Ориона:

     — Бетельгейзе. Ригель. Беллатрикс...

     Что-то на мгновение неуловимо изменилось в лице Зайца. Может, чуть-чуть расширились его глаза или ноздри, а может, он немного глубже вздохнул, но и это не осталось незамеченным студентом.

     — Значит, двойная звезда Беллатрикс...— задумчиво прошептал он.

     У памяти всплывали строчки из фантастических романов. Вспыхивали чужие солнца, один за другим стартовали в космос корабли. Мудрые существа с других планет находили разные способы помогать слаборазвитым цивилизациям, засылали к ним своих послов. Иногда это были космонавты, а иногда...

     Студент с благодарностью думал про книжки, подготовившие его к встрече с чудом. О, да, он умел разгадывать чудеса, так как знал их обоснование!

     Кульминации споры достигли после того, как Женя вылечил сам себя, создав стимулятор Иванихина. Стимулятор излечивал все формы параличей, возникших вследствие поражения нервной системы. По решению ЮНЕСКО был созван международный конгресс, посвященный феномену Иванихина.

     На конгресс Заяц приехал с родителями. Двенадцатилетний мальчик, обычный на вид, сидел в отдельной ложе и смотрел на докладчиков раскосыми темными глазами. Его губы кривились, и он не мог усидеть на месте, вспоминая, что там, за стенами этого здания, качаются ветки деревьев, бегают его ровесники, играют в футбол. Зайцу нужно было еще столько наверстывать упущенное в играх и шалостях, а вместо этого он должен сидеть тут и слушать.

     — Учитывая все выше сказанное, — говорил содокладчик очередного докладчика, — можно считать доказанным, что мальчик имеет феноменальную память — такую же, как у известных всем людей-счетчиков. Эксперименты показали, что ему достаточно трех секунд, чтобы, наскоро проглядев, запомнить и с точностью до двух знаков повторить страницу специального научного текста средней сложности. Такая память способна творить чудеса, как это неоднократно демонстрировали люди-счетчики. Сегодня мы можем утверждать, что память Жени Иванихина более быстродействующая и развитая, чем у всех счетчиков, которых ученые наблюдали до сих пор. Таким образом, Иванихин мог бы быстро запоминать колоссальные объемы информации по разнообразным проблемам. Однако и тут мы вынуждены развести руками — загадка состоит в том, что, как мы выяснили, такой информации у него не было. Женя Иванихин никогда не читал книжек по теории мостостроения и по большинству разделов химии, физики, биологи, медицины. А именно в этих областях науки он делал открытия... Профессор Сочиваров считает, что в этом случае имеет место чрезвычайно редкостная комбинация генов. Она нагромождалась в клетках-зиготах нескольких поколений Иванихиных. Мы должны выяснить, что это за комбинация, описать ее математически, чтобы потом научиться ее искусственно повторять...

     — Мне придется возразить уважаемому докладчику, — говорил другой ученый. — Сама по себе такая редкостная комбинация генов не могла возникнуть. Это феномен дали нам мутации. Мы провели серию экспериментов на морских свинках. Разрешите огласить интересные результаты...

     Он оглашал их несколько минут, а затем председательствующий дал слово новому докладчику — представителю студенческого научного общества. На трибуну поднялся юноша лет двадцати. Его молодости не мог скрыть даже очень наморщенный лоб и суровое, застывшее выражение лица. Зал тихонько загудел, так как впервые на таких научных форумах выступал представитель студенческого общества.

     Юноша, в котором едва можно было узнать поклонника Жениной сестры, зашелестел бумагами. Его голос, хриплый от волнения, казалось, вот-вот сорвется на фальцет, но юноша скоро взял себя в руки.

     — Предыдущий докладчик много говорил про мутации. Однако задумаемся, где и как могла произойти подобная мутация? У меня есть расчеты и другие доказательства, что такие феномены могли бы часто появляться лишь при определенных условиях облучения, направленного на клетку под определенным углом. Сейчас я покажу вам это на экране.

     Зажегся светлый квадрат, заполненный формулами и цифрами.

     — Во вселенной есть такие места и такие условия. Это система некоторых двойных звезд...

     Голос студента зазвенел на наивысшей ноте, и юноша на мгновение замолчал, чтобы сдержать волнение.

     — Так вот, я назову вам это место, откуда к нам прибыл феномен как первый, так сказать, посол иной цивилизации. Шестая планета из системы двойной звезды Беллатрикс!

     Зал замер. Тысячи глаз смотрели на Зайца. И внезапно лицо его задергалось, он захохотал, хватаясь за живот и приговаривая:

     — Ой, не могу! Ой, держите меня!..

     Это было так по-детски, так откровенно и заразительно, что его начали поддерживать. Сначала засмеялось несколько человек, за ними — другие, и вот уже хохотал целый зал, давая выход накопленному напряжению.

     И под этот общий смех ученые даже не заметили, как с трибуны исчез студент, а вместо него появился сам виновник переполоха.

     Поднявшись на трибуну, Заяц очутился как будто в глубоком окопе, откуда видел только последние ряды и потолок. Пришлось стать возле трибуны. Выждав, пока утихнет смех, Заяц что-то сказал и замахал руками, но люди в зале не слышали его слов. Тогда к нему на сцену вышел мужчина в синем комбинезоне, и все стало на свои места: Женя просил переносной микрофон.

     — Извините меня, что я не выступил раньше, — начал он,— и не сказал вам: нет ни одной загадки. Ученые выяснили, что память у меня феноменальная. Да разве ж это чудо? Такую память демонстрируют разные люди, показывая психологические опыты. Нам говорят, что тайна состоит в ином. Как я делал открытия, не имея необходимых знаний? Но в том-то и дело, что знания у меня были и по теории мостостроения, и по физике частиц, и по химии коллоидных растворов, и еще по всякой всячине. Действительно, я не знал ни одной из этих наук так глубоко, как специалист, зато мои знания распространялись на смежные области. Все мы помним, что наука только условно делится на математику и химию, физику и литературу, а в действительности она едина, как природа, которую изучаем. И законы ее тоже едины. Например, законы гармонии одинаково применимы и в поэзии, и в мостостроении, в математике, и в оптике.

     Меня можно назвать энциклопедическим дилетантом. Это свойство позволяло мне легко делать открытия там, где специалисты попадали в тупик. А самое главное состояло в том, что знания нагромождались во мне, да и во многих моих ровесниках, не в активной памяти, а в подсознании. Они размещались там свободно — не разделенные перегородками и не разложенные по полочкам. В нужный момент я доставал их интуитивно, но тем не менее, как выяснилось, безошибочно. Так накапливал знания об окружающем мире Дерсу Узала, а в минуты опасности действовал молниеносно и почти всегда успешно.

     Вы удивляетесь, почему это мы, дети, теперь так быстро взрослеем — и физически, и психически. Вы спрашиваете, откуда взялись миллионы этих акселератов и акселераток, вы ищите причины в витаминах, в качественном питании. Эти факторы вы изучили. Однако же главную причину следует искать не тут. Есть иная сила, также известная вам, однако ее проявления выучены еще меньше, чем последствия загрязнения окружающей среды. Это — ПОТОК ИНФОРМАЦИИ, который извергается на нас постоянно. Откуда? Источник общеизвестен.

     Попробуйте подсчитать, сколько бит информации дает ежесекундно голубой экран телевизора. Память и подсознание взрослых людей уже загружены, и эти биты летят мимо. Кроме того, ваш мозг настроен на выборочное запоминание. А в наших мозгах места много, информация оседает хаотично.

     На меня поток действовал особенно интенсивно, ведь я на протяжении многих лет был прикован к постели и имел феноменальную память, а телевизор в моей комнате выключался только на ночь. Я смотрел и слушал пьесы-сказки для малышей, передачи для пенсионеров, лекции для слушателей вечерних университетов, трансляции научных конгрессов и съездов писателей, концерты и кинопанорамы...

     Не нужно искать причины загадки феномена в мутациях и космосе. Не было ничего необычного. Только огромный поток информации и отличная память. Они и создали феномен Иванихина.

     Хорошо это или плохо? Думаю, хорошо. Но к появлению таких феноменов человечество должно быть готово. Мы знаем, что каждое явление имеет несколько сторон и огромное множество близких и отдаленных последствий. Сможем ли мы их предусмотреть?..